Пылающий остров - Страница 139

139

С каждой секундой дыхание больной становилось все чаще и прерывистее.

Она заговорила тихо, иногда широко открывая рот и с трудом ловя частицы воздуха:

— Ганс, Карльхен… У меня в матраце зашит мешочек… Вы слышите меня?

— Да, да, мать!

— Это я экономила на хозяйстве, на черный день… Вот теперь, Карльхен… Ты не хочешь брать от господина Вельта эту… акцию, так ты купи на эти деньги…

Женщина замолчала. Ганс и Карл посмотрели друг на друга.

— Там целых полторы тысячи долларов… целых полто…

Больная смолкла. Седой гигант плакал.

Полутора тысячи долларов не хватило бы и на ничтожную долю акции спасения…

Один из товарищей Карла заглянул в дверь и, обращаясь к стоявшим сзади, сказал:

— Товарищи, миллионы часов наших жизней будут обменены на секунды благоденствия владельцев акций спасения! Ценою смерти покупают они свою жизнь. Они уходят в новый мир, унося туда проклятое неравенство капитализма. Мы не придем к ним туда, но перед смертью пошлем им проклятье!

Ганс обернулся и удивленно посмотрел на говорившего. Он встал. Потом, спохватившись, обернулся к больной.

Она тихо лежала на матраце, в котором были спрятаны ее сбережения на акцию спасения для сына, и уже не дышала.

Ганс снова стал на колени и прижался лицом к холодеющей руке.

Карл отвернулся к окну.

Ганс вскочил, подбежал к этому окну и ударом ноги вышиб раму.

Карл вздрогнул. Зазвенели стекла. В комнату ворвался ветер, но он не принес с собой живительного кислорода.

На вдавленных подушках лежала первая жертва мировой катастрофы — человек, которому не хватило воздуха!

Люди на Земле стали задыхаться и умирать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОНЕЦ ВСЕГО

Крепчал космический мороз. Скафандр мертвого человека затянуло льдом.

На Земле царила температура межпланетного пространства.

Ничто не защищало Землю от потери тепла — ведь на ней не было атмосферы.

Глава I. ПЕПЕЛ ГРЯДУЩЕГО

«Когда на угольной шахте произошел обвал, в дальнем забое находилось всего двое: Гарри и Том. Гарри был крепкий мужчина, способный вынести любые потрясения. Другое дело — откатчик Том. При обвале ему зашибло ногу. Спасся он только потому, что, худенький и маленький, смог забраться под вагонетку, откуда его и извлек Гарри.

На двоих у них был лишь скудный завтрак в грубой картонной коробочке, который Гарри купил у входа в шахту.

Лампу Гарри сразу же погасил. Мальчику было страшно, но Гарри объяснил, что кислород нужен для дыхания — нельзя его жечь. Том тихо стонал, а Гарри некоторое время сидел, прислушиваясь и раздумывая.

Какова причина обвала? Как далеко он идет? Как скоро можно ждать помощи?

Гарри был трезвый человек. На скорую помощь он рассчитывать не стал, а положился на собственные силы. Он был старым рабочим и прекрасно знал расположение всех штолен Он подумал, что если он сумеет пробиться в соседнюю штольню, то найдет там много ценного. Во-первых, воду. Потом аварийный запас провизии и, наконец, скафандр с кислородным баллоном. Тогда уже можно будет сообразить, как выбраться наверх.

Недолго думая Гарри принялся за работу. Никогда еще не работал он с такой яростью. Несмотря на причитания Тома, он заставил его помогать. Гарри дал ему треть своего завтрака, остальное оставил себе, чтобы не потерять сил.

Пневматический молоток был бесполезен. К счастью, под рукой оказалась кирка, которую он всегда брал с собой, так как воздух в эту отдаленную штольню подавался с перебоями, а Гарри дорожил заработком. Теперь, руководствуясь чутьем шахтера, в полной темноте рубил он породу, завалившую выход. Изредка под его киркой вспыхивали искры, которые подчеркивали темноту.

Гарри не знал отдыха. Он работал с остервенением, как человек, защищающий свою жизнь. Том уже не стонал. Перестал он и помогать. Гарри не кричал на него больше и работал один.

Когда Гарри совершенно изнемог, он позволил себе уснуть. Спал он тревожно, боясь проспать лишнюю минуту. Ведь во сне он не работает, а только зря поглощает драгоценный кислород. Проснувшись от этой мысли, Гарри испуганно схватился за кирку и принялся рубить. Том опять застонал и стал помогать, откатывая в сторону глыбы.

Ни Гарри, ни Том не знали, сколько времени они пробыли в темноте, сколько времени продолжалась их нечеловеческая работа. Дышать стало труднее. Может быть, они очень ослабли, истомленные голодом, а может быть, уже иссякал кислород. Особенно чувствовал это Том, который почти все время лежал. Углекислота скоплялась внизу, поэтому Гарри заставил его лечь на груду выброшенной им породы: все равно Том больше работать не мог.

В редкие перерывы в работе Гарри прислушивался. Но ни один звук не доносился к заживо погребенным. С проклятиями Гарри снова принимался рубить породу. О нет! Он не так скоро сдастся. Гарри всегда цепко держался за жизнь…

Гарри не мог бы сказать, на который день умер Том. Он сам к тому времени уже настолько ослаб, что не мог даже оттащить труп. Ноги не повиновались ему, но руки привычными, размеренными ударами крошили породу.

Гарри не нашел в себе даже чувства жалости к умершему мальчику. Он так отупел и так свыкся со смертью, что отнесся к гибели товарища с испугавшим его самого равнодушием. Сам он едва ползал, но руки его не могли остановиться. Он удивлялся, глядя на них. Они словно принадлежали не ему. Откуда бралась в них сила?

Струя свежего воздуха в первые мгновения опьянила Гарри. Кругом было все так же темно, но он ясно ощущал эту струйку. Он пил ее как неразбавленное виски и скоро опьянел. Он что-то бормотал, кажется, пел, потом уснул.

139